В последнее время мои выходные проходят очень насыщенно. На прошлой неделе к нам приезжал техник из компании, производящей оборудование для электроэнцефалографии. Он албанец, но последние 16 лет живёт в Великобритании, в Лондоне. У него плавные движения и серьёзный вид, когда он что-либо объясняет. С нашим профессором он настороженно–внимателен, а с нами лёгок и игрив. Когда-то смуглая балканская кожа побледнела под лучами скудного британского солнца. На шее и на запястье он носит крупной вязки цепи. Редкое имя, цвет кожи и эти цепи, вот и всё что выдает его балканское происхождение. На излёте третьего десятка лет неженат. Тонкой материи рубашка скрывает растущий живот. А в пальцах часто вертится полупрозрачная трубочка чем-то похожая на флакон для духов—электронная сигарета. —Как? Вы до сих пор курите обычные сигареты? Это же дым, грязь, гадость... В общем, такой 20 век и уже так немодно...

В пятницу по пустынной главной улице под мелким бретанским дождём мы торопимся под крышу первого бара. Зелёный не от мяты, а от сиропа мохито развязывает языки. Я восторженно рассказываю о русской литературе, о Бунине и о свежих впечатлениях от Анны Карениной. Он—о медитации, об античной философии и умении ирландских стариков пить не напиваясь. —Представляешь, старик, высокий, сухой, крепкий, но ухоженный, статный, чем-то похожий на Клинта Иствуда в его последних фильмах. Ему за семьдесят, а мне всего двадцать лет. Мы пьём виски, и я думаю, сколько же он сможет выдержать? Мне-то ничего не будет, я же молодой. Вот сейчас он уже напьётся. А кончается всегда тем, что под утро он меня почти бессознательного, вяжущего языком везёт на машине домой. Ну так до следующей пятницы? Давай!