Двухуровневый барселонский променад—старший брат тель-авивского. Тель-Авив—единственный город, который может посоревноваться с Барселоной. Каждый вечер я прогуливаюсь по верхнему уровню сплошь усеянному кафе, ресторанами и ночными клубами. В середине разворачивает свои крылья огромная проржавевшая скульптура железной бабочки. Прямо на море выходит корпус морской больницы и здание казино. На взморье есть всё. Приятно в часы посещений выйти на улицу и посидеть прямо в пижаме на скамеечке. Свежий воздух обвевает лицо. Неубранные волосы и в бумажном стаканчике кофе. Перед бабочкой в прямоугольной нише пришвартованы тысячи яхт от самых маленьких до огромных великанов. Они еле заметно покачиваются, постукивают снастями, изредка звонят колокольчиками. И если бы я был художником, я бы нарисовал этот удивительный синий, зеркальный цвет моря в проходах между судами, отражения лодок в сверкающей воде. Но я, как импрессионист, рисую крупными яркими мазками слов.

Море заряжает бодростью и хочется рано вставать, делать зарядку, бежать, ехать. С самого утра по выходным выстраиваются очереди в яхт-клубы и школы сёрфинга. Родители, приводят детей на занятия. Дети осваивают первые шаги навигации, а родители тёплый кофе с молоком, маленькими глотками. Спят ещё скульпторы из песка. Спят их скульптуры. Затухает ночной огонь в пасти песчаного дракона, внутри песочных вигвамов. В Барселоньетте на пляже стоят колонны из поставленных друг на друга железных кубов—шаткие здания неправильной формы. Это памятники отказникам, изгоям, пионерам и переселенцам. Так и написано: «Барселона—город переселенцев.» На нижних кубах рассаживается и щебечет молодёжь, ещё не ложившаяся со вчерашней ночи. Парни снимают майки и в одних штанах хлещут друг друга по голым спинам и полным бокам, подзадоривают друг друга, борются на песке, как тысячу лет назад.

Приезжих, охотников за удачей, лучшей жизнью много. Вот они разостлали свой нехитрый товар на тротуарах: солнцезащитные очки, дамские сумочки, пляжные покрывала, майки, кроссовки, часы... Их много и на Ла Рамбле, главной пешеходной улице города. Они и индийские зазывалы с мокрыми чёрными волосами на пробор, ждущие вас за столиками кафе, и разукрашенные в серебряный, бронзовый цвет люди-памятники, замирающие на потеху туристам. Другие подбрасывают в воздух светящиеся безделушки, переливающиеся огоньками, плавно спускающиеся обратно к земле. Третьи, завидев приезжую молодёжь, предлагают сильнейшее курево.