Да здравствует Киев—мать городов русских! Он встречает несмелым солнечным светом, еле пробивающимся из-за полупрозрачных перистых облаков, желтыми залысинами полей, тонким слоем снега по крышам и оврагам, роем таксистов, медленным оператором в банке, развесёлыми водителями, крикливыми пассажирами и широкими улицами, за которыми рядами выстроились тонкие тянущиеся ввысь, а не вширь тополя в стиле Монеевской серии.

Мы благополучно вселились в старинную квартиру с высокими потолками и аркой в кухню. Дома тихо, благостно—ни звука. Окна лоджии в деревянных необработанных рамах выходят на задний двор Софийского собора. Парадная с резными решётками и морёными перилами выкрашена в голубой с белым.

Отобедав в Пузатой Хате, мы мельком взглянули на баррикады на Крещатике. Проезжая часть перегорожена с двух сторон грязными белыми мешками, деревянными кольями с надетыми на них автомобильными покрышками. А посередине расставлены палатки. Целый палаточный городок. Это, конечно, и Львов, и Николаев, и Сумы. Повсюду запах костров и жареного мяса. Но везде чисто. Сцену на Майдане занимают музыканты. Реют разноцветные флаги. Обстановка мирная, расслабленная. На площади больше нужно опасаться Деда Мороза, норовящего сфотографироваться с вами за деньги, нежели настоящих революционеров.

Вечером мы покупали продукты. Пили молоко з медом и парили ноги. А я делал упражнения по выпрямлению осанки. Всё хорошо. Шато Марго. Киев—очень душевный город.